С любовью к женщине!

Наш досуг, хобби и пр.
Nina

Сообщение Nina » Ср мар 07, 2012 9:19 am

Fobos555

Галь, слышала когда-то эту историю, но подзабыла. Спасибо. что напомнила
:rose:

Потрясающая история!
Беларусочка

Сообщение Беларусочка » Ср мар 07, 2012 9:33 am

Как сложилась судьба Татьяны Яковлевой? Бертран де Плесси, муж Татьяны, организатор первой эскадрильи Свободных французских военно-воздушных сил де Голля, в июле 1941 года был сбит фашистской зенитной артиллерией над Средиземным морем. Впоследствии Т.Яковлева вышла замуж вторично и переехала в США. Умерла Т.А.Яковлева-Либерман в 1991 году.
Тюменка

Сообщение Тюменка » Ср мар 07, 2012 10:57 am

Матушка-природа не поскупилась и одарила ее по высшему разряду. У нее была не просто хорошая фигура, но стан, не глаза – но очи, не волосы - но роскошная грива, не губы - но «сплошное целованье» (совсем по Марине Цветаевой).
«Анна на шее» была звездным часом Ларионовой! Роскошная красавица в бальном платье, беззаботно танцующая мазурку с самим Жаровым, поразила воображение всех зрителей без разбора. Она действительно была абсолютно, невероятно, сказочно хороша! Затем последовала шекспировская «Двенадцатая ночь», в которой Алла сыграла графиню Оливию. В нее влюблялись, теряли голову, сходили с ума.
Роман Аллы Ларионовой и Николая Рыбникова достоин того, чтобы считать его одним из самых трогательных в любовной истории ХХ века. Говорят, абсолютного и безусловного счастья не бывает, как не бывает и всепоглощающей, одной на всю жизнь любви. Еще говорят, что в отношениях двоих один любит, а другой только позволяет себя любить, один целует, а другой только подставляет щеку. Пусть так! В их совместной жизни действительно именно она позволяла себя любить, но не становилась от этого менее счастливой. Впрочем, не все в этой истории было просто и однозначно.
Они познакомились еще в институте. Рыбников часто бывал дома у Ларионовых, был знаком с родителями, но на Аллу смотрел почти равнодушно - он был в то время увлечен другой девушкой. «Я плакала по ночам в подушку, - рассказывала Алла Дмитриевна, - а с его стороны не было даже намека. Потом я успокоилась, а Коля, наоборот, загорелся».
Он страдал по ней почти шесть лет. Однажды даже вешаться хотел.
«И где бы я ни была, - вспоминала Ларионова, - за границей, на далеком хуторе, в полесских лесах - везде получала от него короткие телеграммы: «Люблю. Целую. Пью твое здоровье». Он звонил и всегда говорил одно и то же: «Алла, помни, я тебя люблю…» Понятия не имею, как ему удавалось меня разыскивать, но, говоря современным языком, доставал. И достал!».
Конечно, простоватый, с рабочее-заводской внешностью, он проигрывал на фоне мужественного красавца Переверзева, с которым у Ларионовой был роман. Но Ларионова поступила, как велит народная мудрость: с лица не воду пить. Они расписались в Минске, где Ларионова снималась в «Полесской легенде», 2 января 1957 года. Рыбников приехал со съемок картины «Высота» 30 декабря и сказал: «Все, лапуся, идем расписываться!». Она подумала, что он сошел с ума: в праздничные дни все загсы закрыты, какая же может быть роспись?! Но 2 января все-таки поехали в ЗАГС.В Дом кино на премьеру «Высоты» они пошли уже вдвоем. И когда герой фильма, которого тоже звали Николай, сказал с экрана: «Ну что, Коля, кончилась твоя холостая жизнь?», весь зал буквально взорвался аплодисментами.
Они прожили вместе 33 года... Трудно заглянуть в чужую жизнь, да, наверное, и не нужно. Ссорились ли они? Конечно. Живые же люди, а в жизни всякое случается, но до мордобоев, по словам самой Аллы Дмитриевны, не доходило - такой сценарий не для них. Ревновал ли он ее? А как можно было такую не ревновать?! Ларионова была красавицей на все времена и всегда нравилась мужчинам. Но если эта ревность и была, то знал о ней лишь сам Рыбников. Жену же он никогда и ни в чем не упрекал - ни в прошлых грехах, ни в настоящих.
Однажды кто-то из журналистов спросил Аллу Дмитриевну, не жалеет ли она, ведь могла сделать в жизни более выгодную партию. Ларионова ответила: «Судьба, значит. У меня в жизни было много ситуаций и предложений. Но я не жалею. Коля был личностью... А главное, очень любил меня». Рыбников был однолюбом и гордился тем, что его жизнь укладывалась в бесхитростную схему: «Любимая женщина, любимый дом, любимая работа». Алла была не только любимой женщиной Рыбникова - она была его божеством, да и, наверное, всей его жизнью. «Ну представьте себе, - вспоминает Ларионова, - в Москве кинофестиваль, на который приезжают Софи Лорен, Джина Лоллобриджида... А я только родила, да еще кормящая мать - поправилась, выгляжу плохо, по дому хожу в затрапезном халате. Говорю ему: «Коля, сходи посмотри, там такие женщины красивые!». А он отвечает: «Ты что, с ума сошла? Ты лучше!». Я всегда была для него лучше всех. Он вообще был замечательным мужем, любящим и заботливым отцом, хорошим хозяином...».
Незадолго до смерти Рыбникову предложили роль в англо-русском фильме. Он очень обрадовался, похудел, начал учить роль на английском языке. Но, к сожалению, ничего из этого не получилось... Николай Николаевич чувствовал себя все хуже, перенес на ногах микроинсульт. Он умер так же тихо, как и жил, 22 октября 1990 года - просто не проснулся. И Ларионовой надо было привыкать жить одной...
Она умерла 25 апреля 2000 года, в Страстную неделю, перед Пасхой. За несколько дней до смерти Алла Дмитриевна получила в подарок жука-скарабея и очень обрадовалась доброй примете, сказала: «Я сейчас во все верю, мне так нужно здоровье!». Накануне в половине двенадцатого ночи соседи видели, как она курила на балконе. Легла спать, как обычно, с сеточкой на волосах и двумя крупными бигуди на челке. Ларионова умерла во сне от обширного инфаркта. Ей было 69 лет. Говорят, что такая смерть уготована только праведникам и ее надо заслужить...
Тюменка

Сообщение Тюменка » Ср мар 07, 2012 10:58 am

Милая, ты услышь меня

Тюменка

Сообщение Тюменка » Ср мар 07, 2012 1:03 pm

Женщины в искусстве

Марина51

Сообщение Марина51 » Ср мар 07, 2012 3:43 pm

Fobos555
Галочка, перечитала историю несколько раз..очень трогательно..
Маяковского не стало, а забота его о любимой женщине продолжала жить..
И спасала ее, и оберегала и дарила желание жить..
Потрясающе!
Спасибо за нового Маяковского!
Марина51

Сообщение Марина51 » Ср мар 07, 2012 4:00 pm

Буйнич
ВАля, ты не поверишь... вчера впервые увидела этот ролик, но не на YouTube,
а на на liru... Просмотрела, хотела загрузить его на наш форум, но не поняла, какой код
надо использовать.. Мучилась долго, но ничего у меня так и не вышло..


А сегодня- увидела твой ... молодец ты. Спасибо!! :rose: :rose:
Аватара пользователя
Таня
Тысячник
Сообщения: 8196
Зарегистрирован: Вс янв 31, 2010 5:50 pm
Откуда: г.Новомосковск, Тульская область

Сообщение Таня » Ср мар 07, 2012 5:24 pm

Фильм "Больше, чем любовь. Гала Дали"

Бывает, накроет дикая тоска, встанешь, подойдешь к окну, посмотришь на звезды, решишь изменить свою жизнь – и назад за компьютер.
Беларусочка

Сообщение Беларусочка » Ср мар 07, 2012 6:08 pm

В школе мы учили по истории, что Первая Мировая война началась с убийства в Сараево.

Франц и София: расстрелянные чувства

Это было поистине преступление века – одно из самых громких в щедром на злодеяния ХХ столетии. Об этом, впрочем, знают все: читали в учебниках истории. Но не все знают, что выстрелы в Сараеве поставили точку в одной из самых знаменитых и самых трогательных любовных историй того времени.

Франц Фердинанд Карл Луис Мария появился на свет 18 декабря 1863 года в Граце. Император Австро-Венгрии Франц Иосиф приходился ему родным дядей. Шансов получить престол у Франца Фердинанда не было бы, если бы его кузен принц Рудольф, единственный сын императора Франца Иосифа, не покончил с собой из-за несчастной любви... И наследником был назван племянник императора.

В зрелом возрасте 34 лет, будучи наследником престола, Франц Фердинанд все еще оставался холостяком. Император Франц Иосиф не уставал напоминать племяннику, что в самое ближайшее время тот должен себе выбрать невесту – девушку из знатного рода. Это способствовало бы укреплению монархии, да и недостатка в претендентках не было. Однако Франц Фердинанд ни на ком не остановил свой выбор. Красавицы ли, дурнушки ли, из какого бы дома они ни происходили – всех он называл «мышками» и не удостаивал своим вниманием. Франц Фердинанд утверждал, что, несмотря на прелесть этих барышень, для него они все на одно лицо… А их юность – всем претенденткам было не больше семнадцати–восемнадцати лет – с его точки зрения, скорее недостаток, чем достоинство. Франц Фердинанд любил женщин опытных. Причем для него был важен не сексуальный опыт – порядочные женщины в те времена такового не могли иметь, – а опыт духовный.

Свою будущую жену он встретил в Праге в 1898 году, на балу, который давала Изабелла, супруга эрцгерцога Тосканского Фридриха. У эрцгерцогини было шесть дочерей, и она рассчитывала выдать старшую из них – Марию Кристину – за будущего императора Австро-Венгрии. Но Мария Кристина была еще слишком юна и мало чем отличалась от толпы бесконечных «мышек», окружавших Франца Фердинанда. Зато фрейлина Изабеллы – София Хотек – моментально завоевала сердце эрцгерцога. Позже в письмах к своей мачехе Марии Терезе Франц Фердинанд вспоминал, как неожиданно, когда бал уже подходил к концу, заметил девушку, молча сидевшую в кресле в стороне от танцующих. Ее милое лицо и серьезный взгляд настолько очаровали его, что он не мог не подойти и не заговорить с незнакомкой.

София Мария Джозефина Альбина Хотек родилась 1 марта 1868 года в Штутгарте. Она происходила из старинного, но не самого знатного рода. Удивительно, но о детстве и юных годах Софии Хотек, вообще о ее жизни до встречи с Францем Фердинандом известно очень мало. Она не привлекала к себе особого внимания, не вела дневников, а письма ее никогда не были опубликованы близкими, да и воспоминаний о ней родственники не оставили. Только некоторые знакомые писали, что Софи была милой и послушной девочкой, чрезвычайно женственной и нежной, но замкнутой.

Когда она повзрослела, к ней начали свататься – многие хотели заполучить благовоспитанную, привлекательную супругу с хорошим характером, – но София отвергала все поползновения. Она хотела выйти замуж по любви, а любви все не было. Родители начали тревожиться и настаивали, чтобы София приняла очередное предложение руки и сердца. Но тут девушку пригласили ко двору, предложив должность фрейлины. И она согласилась с радостью – лишь бы покинуть дом и избежать принуждения к браку без любви.

Ей было уже около тридцати, когда она познакомилась с Францем Фердинандом, то есть была далеко не столь юна, как глупенькие «мышки», его раздражавшие. И тем более удивительно, как быстро эта уже вполне зрелая, благоразумная и строгая женщина позабыла о долге фрейлины, и даже о женской чести, и согласилась стать любовницей эрцгерцога! Это был совсем не тот случай, когда для придворной дамы было выгодно ответить на страсть принца крови. Нет, София никаких выгод не приобрела, когда отдалась Францу Фердинанду, даже напротив – если бы их связь открылась, она потеряла бы все. Объяснить ее поступок можно только искренней и даже жертвенной любовью, которой София ответила на чувства Франца Фердинанда.


Какое-то время им удавалось сохранять свои отношения в тайне, но однажды правда открылась. В один из своих очередных визитов в дом Изабеллы и Фридриха наследник престола поступил неосторожно, передав письмо, адресованное Софии, в руки одного из слуг Изабеллы. Тот не преминул передать послание своей госпоже. Изабелла надеялась, что письмо адресовано ее старшей дочери, и уже готова была благословить Марию Кристину на брак с Францем Фердинандом… И пришла в ярость, увидев, что все ее надежды идут прахом, а эрцгерцог влюблен не в ее нежное дитя, но в немолодую придворную даму! Изабелла тотчас прогнала Софию Хотек. Сознавая, что их тайна раскрыта и София опозорена, причем по его вине, Франц Фердинанд официально объявил девицу Хотек своей невестой. Это заявление потрясло не только монарший дом, но и всю Европу. Разгневанный Франц Иосиф немедленно вызвал наследника ко двору и потребовал отказаться от этого безумного шага. Но Франц Фердинанд со свойственным ему упрямством заявил, что никогда не откажется от Софии, так как любит ее больше жизни, и ни трон, ни блестящие перспективы его не прельщают, если любимой не будет рядом…

В конце концов Франц Фердинанд заявил во всеуслышание, что либо женится на Софии Хотек, либо навсегда останется холостяком. И тогда император скрепя сердце все же дал согласие на брак, однако поставил жесткие условия: София Хотек никогда не сможет стать императрицей, она всего лишь супруга будущего императора, а их дети никогда не смогут претендовать на престол.

Единственной привилегией, оставшейся Софии, было ее право быть похороненной после смерти в одном склепе с мужем. 1 июля 1900 года, через три дня после публичного отречения Софии от прав наследования, в городе Райхштадт, в Северной Богемии, состоялась свадьба. Никто из Габсбургов не присутствовал: ни император, ни братья и сестра Франца Фердинанда. Это оскорбление эрцгерцог никогда так и не смог забыть.

Через год после свадьбы жена подарила ему первого ребенка, дочь, названную Софией. Эрцгерцог сам настоял на том, чтобы дочь носила имя жены, так как хотел, чтобы она была точной копией матери. Еще через год, в сентябре 1902 года, родился старший сын Франца Фердинанда и Софии – Максимилиан. А в 1904 году – младший, Эрнст. Дом Габсбургов все так же подчеркнуто холодно относился к нежеланной невестке. По протоколу во время балов и приемов София должна была заходить в зал одной из последних, пропуская вперед всех мало-мальски значимых представителей королевской семьи.

В 1908 году, будучи беременной четвертым ребенком, София решила сопровождать супруга ко двору на один из балов. Франц Фердинанд надеялся, что за это время отношение к ней со стороны Габсбургов изменится в лучшую сторону. Но из-за беременности София стала более чувствительной, и та холодность, с которой ее встретила императорская семья, уязвила ее еще сильнее, чем раньше: ведь теперь Габсбурги отвергали не только ее саму, но и ее детей – как рожденных, так и нерожденного. По возвращении домой у нее начались преждевременные роды. Ребенок погиб, София была на краю смерти... И в этом несчастье эрцгерцог винил своих родственников.


28 июня эрцгерцог прибыл в Сараево: там Франц Фердинанд должен был проинспектировать работу чиновников в органах самоуправления. София была опять беременна – ей уже исполнилось сорок шесть лет, эта беременность казалась чудом, они с Францем Фердинандом очень ждали своего позднего и наверняка последнего ребенка. София не любила расставаться с мужем. Эрцгерцогская чета и заподозрить не могла, что в Сараеве их с нетерпением ждут не только ликующие подданные, но еще и террористы из организации «Млада Босна», боровшаяся против оккупации Боснии австрийцами.

Первую бомбу, начиненную гвоздями и брошенную в их машину, перехватил и ударом отбросил в сторону сам Франц Фердинанд. Прогремел взрыв. Один гвоздь все же почти достиг своей цели и оцарапал шею Софии... Но Франц Фердинанд должен был продолжить свой официальный визит. Правда, никто не предполагал, что по- кушение повторится. И все же эрцгерцог хотел отправить супругу под надежной охраной в гостиницу, где она могла бы отдохнуть от всех потрясений. София не пожелала расставаться с мужем: она хотела разделить с ним возможную угрозу. И вот по пути из ратуши, когда автомобиль разворачивался, девятнадцатилетний террорист Гаврило Принцип расстрелял их обоих из револьвера.


София сразу потеряла сознание. Франц Фердинанд видел, как она умирает, сознавал и свою обреченность… Но продолжал цепляться за жену, пытался тормошить ее со словами «Софи! Софи! Не умирай, Софи! Не умирай, ради детей!» Когда Франц Фердинанд понял, что жена больше не дышит, он разом утратил желание бороться за жизнь, сник и пережил «свою нежную Софи» всего на пятнадцать минут.

Император Франц Иосиф довольно равнодушно воспринял гибель наследника и его супруги. Он не преминул нанести Софии последнее оскорбление, положив на ее гроб две белые перчатки: в знак того, что хоронит всего лишь придворную даму.

krestyanka.ru, wikipedia
Беларусочка

Сообщение Беларусочка » Чт мар 08, 2012 3:51 pm

Марина51

Мариночка! Специально не читала твои посты до 8 марта. Решила устроить себе праздник души.

Сегодня все прочитала. Огромное спасибо. Почти все исторические личности о которых знаешь с детства. Знаешь их как ученых, военначальников, художников и пр. А теперь узнаешь их изнутри, вторую сторону их жизни. Такие люди как и все - любили, страдали. Воспринимаешь их несколько по другому. Как то ближе они стали что-ли, человечнее.

Продолжай, пожалуйста, замечательная тема.
Марина51

Сообщение Марина51 » Чт мар 08, 2012 6:50 pm

Fobos555

Галочка, спасибо тебе , дорогая за добрые слова!
Служу ФПМ! :D :rose: :rose: :rose:

Сегодня днем поехада к дочери, по дороге пробежалась по магазинам...
По всех цветочных отделах очереди... несут наши мужчины кто по розочке,
кто по 3 тюльпанчика.... а у меня в голове Маяковский !!
:wub:
Марина51

Сообщение Марина51 » Чт мар 08, 2012 9:00 pm

Говорят, что любить человека искусства сложно.
А как же быть, если в любящей паре оба – люди искусства?
Таких романов достаточно много, но лишь малая их толика
вылилась в действительно долгую и счастливую жизнь.

Историю любви Фредерика Шопена и Жорж Санд
(настоящее имя которой Аврора Дюпен) нельзя отнести к историям со
счастливым концом, но, тем не менее, они любили друг друга до конца
жизни и какое-то время были счастливы.

Фридерику Шопену было чуть больше двадцати, когда в 1831 году он
покинул Варшаву ради столицы искусств.
Парижскую публику сразу покорили его полонезы, вальсы, мазурки,
сохранявшие традиционную танцевальную форму, но наполненные новым
содержанием — истинной поэзией и драматизмом.

Tristesse - Chopin




К тому же Фридерик был прекрасным пианистом, он поражал слушателей
не только техническим совершенством, но и глубиной, и искренностью исполнения.
Шопен и внешне соответствовал той музыке, которую сочинял.
У него сложилась репутация сердцееда, перед которым не могут устоять
самые прекрасные женщины. Его сила была в изяществе, легкости,
блестящем остроумии, не говоря уже о самом главном — музыке, которой
заслушивались и восхищались.


Не менее шумная слава выпала на долю покорительницы мужских сердец
Авроры Дюпен — писательницы, подписывавшей свои романы псевдонимом
Жорж Санд.

Задолго до встречи с ней Шопен был наслышан о ее таланте, ее любовных
связях и эпатирующих манерах: она демонстративно носила брюки и фрак,
курила сигары.
Они познакомились на одном из светских приемов, и в первые мгновения
беседы Шопен был очарован: эту женщину не портили ни мужская одежда,
ни низкий голос с хрипотцой. Наоборот, все это делало ее загадочной, манящей.
Но стоило ей отойти в сторону, и обаяние рассеялось: в роли беспечного денди
с сигарой во рту она выглядела издали почти карикатурно.
И тем не менее он очень огорчился, когда на следующий день не застал ее в
доме общих знакомых…


Вскоре по Парижу разнеслась весть, что Шопен и Жорж Санд отправились в
совместное путешествие. Оба были слишком заметны, чтобы эта новость не
вызвала бурю в обществе. Студентки консерватории горячо обсуждали новый
роман своего маэстро, у какой-то баронессы случился припадок, а один
известный литератор три дня не выходил из кабака…
Парижский журналист Жюль Дюфур писал: «Какая же разумная личность
станет утверждать, будто любовь двух статуй, двух памятников может
продлиться дольше, чем сутки? На общем постаменте им будет до смерти скучно.
А в постели памятники просто смешны…»

Оноре Бальзак, когда его спросили, что он думает об этом сенсационном романе,
ответил так: «Прежние неудачи в любви мадам Санд заключены в ее непоколебимой
вере в счастливую любовь. Она верит в нее и ждет как женщина. А добивается
ее как мужчина…»


Со стороны трудно было понять, что их объединяло, — настолько разными они
казались. Однако у них было и много общего.
До встречи с Жорж Санд музы Шопена сменяли друг друга,
принося ему взлет вдохновения: Констанция, Марыля, Дельфина Потоцкая, Мария Водзиньская…
Каждая из них была по-своему прекрасной, но всегда что-то мешало прочному
союзу: то разный социальный статус, то борьба самолюбий, то болезнь или,
наконец, просто стечение обстоятельств…

Новый роман не был похож ни на один прежний. С Жорж Санд его связала не
только страсть, но и глубокая привязанность, и истинная дружба. Ни с кем
Фридерик не был так откровенен, ни с кем так глубоко не обсуждал свои профессиональные проблемы.
Он стал членом семьи Жорж Санд, близко к сердцу принимал все, что касалось
ее детей, — Мориса и Соланж.
Но по характеру они были разными. Жорж Санд никогда не жаловалась на
усталость. Она умела не только работать круглые сутки, но и безудержно
веселиться. Шопена, болезненного смолоду, это иногда тяготило.
При этом оба были поглощены своим творчеством, которое требовало огромного напряжения. Обоим были свойственны творческие метания и даже неврастенические приступы, но Жорж Санд преодолевала их значительно легче, чем Фридерик.
Почти десять лет, с 1838-го по 1847-й, Шопен был постоянным посетителем
фамильного замка Дюпенов. Замок Ноан славился своим гостеприимством.
Как в родной дом, приезжали сюда летом многочисленные друзья, родственники,
знакомые хозяйки и ее возлюбленного, которого здесь любовно называли Шопинетто.

У Жорж Санд он познакомился с Бальзаком, Луи Бланом, Пьером Леру…
Все они становились большими поклонниками Шопена, но царила здесь
все-таки Жорж Санд, и Фридерику иногда не удавалось преодолеть свою
скованность.
Он был светским человеком, но шумная жизнь парижской богемы частенько
утомляла его. В глубине души он оставался варшавянином, до конца своих
дней не избавившимся от тоски по родине.

Испытание чувств преподнесла им зима, проведенная на Майорке в заброшенном картезианском монастыре «Вальдемоса».

В этом фантастически красивом месте они оба ощутили особый прилив вдохновения.
Там родился шопеновский цикл из двадцати четырех прелюдий, отражающий разные настроения, разные порывы души, но пронизанный одним страстным желанием
жить и любить.
К несчастью, в самый разгар работы у Шопена пошла горлом кровь, началось
тяжелое обострение чахотки. Жорж Санд, забросив сочинительство, не отходила
от него ни днем ни ночью…
Вопреки злобным сплетням, пережитое испытание не только не пошатнуло их союз,
но, напротив, сделало его крепче. Их общий приятель Луи Эно, часто посещавший
Жорж Санд и Шопена в Париже, расcказывал, что они прекрасно понимали и
дополняли друг друга и им было очень хорошо вместе.
Однажды, когда они сидели втроем перед горящим камином, Жорж Санд
принялась вспоминать свою любимую деревню в Берри. Она рассказывала так
поэтично и образно, что растроганный Шопен не мог остаться равнодушным.
«Если это так вдохновило вас, может быть, вы переложите мои слова на музыку?» — предложила Жорж Санд.
И такое случалось не раз: один заражал другого своим вдохновением.
Жорж Санд, любившая играть со своей маленькой собачкой, как-то заметила
Шопену: «Я бы на вашем месте непременно сочинила бы какую-нибудь музыкальную
пьесу в честь моей собаки…» Шопен, по воспоминаниям Луи Эно, тут же подошел к фортепьяно и сыграл мелодичный вальс, который его ученики и знакомые потом
так и называли — «Вальс маленькой собачки»…

Очень музыкальная от природы, Жорж Санд тонко чувствовала и понимала музыку
Шопена, преклонялась перед его талантом.
Шопен же, стоявший в стороне от литературного процесса, мало интересовался
творчеством своей возлюбленной. Поговаривали, что он даже не все ее романы
прочел.
С таким равнодушием Жорж Санд трудно было примириться. Обиды накапливались.
Разлад обнаружился после выхода в свет романа Жорж Санд «Лукреция Флориани».
Любовная история, положенная в его основу, очень напоминала роман самой
писательницы с Шопеном. Сколько бы Жорж Санд ни отрицала этого, Фридерик
узнал ее в актрисе Лукреции, имевшей троих детей от разных мужей, а себя — в изнеженном, капризном князе Кароле.
Первой реакцией Шопена был шок: на всеобщий суд вынесена история их жизни,
их любви. Причем Жорж Санд усилила в романе нарцистические черты Шопена,
создав не достоверный портрет, а скорее, карикатуру, шарж.
Шопен считал, что Жорж Санд предала их любовь, которая на самом деле обогатила
их обоих. На страницах книги Кароль и Лукреция, пережив трагедию несостоявшихся надежд, расстаются.
Удар по самолюбию был смертельным, и все-таки Шопен проглотил эту горькую
пилюлю. Однако их отношения дали такую трещину, что любой малозначимый
повод мог спровоцировать разрыв.
И повод вскоре появился. У Жорж Санд разладились отношения с дочерью
из-за ее замужества, и она настаивала, чтобы Шопен прекратил общение с Соланж
и ее мужем. Шопен считал такое требование несправедливым. Это и стало причиной разрыва.
Позже Жорж Санд рассказывала, что они никогда не ссорились и не упрекали дру
г друга и что их первая размолвка оказалась последней. Они так и не помирились
до самой смерти Шопена.


Любовные отношения — тайна за семью печатями. Со стороны невозможно понять,
по чьей вине союз терпит крах. Можно проанализировать лишь то, что на поверхности.
Многие друзья и знакомые Шопена, говоря о его романе с Жорж Санд, часто
выставляли его страдальцем, которому этот союз принес одни лишь мучения.

Но есть и другие воспоминания, свидетельствующие о том, что обвинения в адрес
Жорж Санд сильно преувеличены. Годы, проведенные с нею, оказались самыми плодотворными в его жизни. За свою недолгую жизнь (Шопен прожил всего 39 лет)
он написал два концерта и множество фортепианных пьес — сонаты, ноктюрны,
скерцо, этюды, фантазии, экспромты, песни…
По воспоминаниям современников, Жорж Санд после разрыва была по-прежнему энергичной, общительной и работоспособной, а Шопен как будто лишился воздуха, он уже не мог сочинять музыку, только исполнял ее.
Но и эти наблюдения не дают основания винить во всем Жорж Санд. Разве не эта женщина, привыкшая к шумному успеху и поклонению, проводила целые ночи
у постели Шопена, когда он бывал болен?
Пока их союз питал ее воображение и давал мощный импульс творчеству, она
была неистощима в преданности ему и нисколько не огорчалась, что отдает больше,
чем получает.
Шопен требовал много внимания и заботы, но сам не проявлял той самоотверженности, какой одаривала его она. А ведь они оба были очень талантливы, и творчество
всегда оставалось главным в жизни каждого.
Расставшись с Фридериком, Жорж Санд как будто освободилась от тяжелой ноши,
которую сама взвалила на себя и безропотно несла целых девять лет.
Возможно, ни он, ни она не предполагали, чем обернется для них разрыв.
Жорж Санд не догадывалась, что так легко перенесет разлуку с Шопеном,
а Шопен — что не сможет жить и работать без Жорж Санд. Он страдал, метался
и не верил, что она не вернется к нему никогда.
Вскоре Шопен уехал в Англию. «Мне не может быть тяжелее, чем теперь,
и настоящей радости я давно не испытывал… я только прозябаю и
жду конца… — писал он оттуда другу. — Я чувствую себя слабее,
я не могу сочинять… Я никогда не проклинал, но теперь я почти готов
проклинать Лукрецию».
Шопен собирался дать в Лондоне несколько концертов, но здоровье не
позволило. Удалось лишь дважды выступить в частном доме у своих знакомых.
В Париже болезнь обострилась, и в последние месяцы Шопен был настолько
слаб, что не мог говорить, объяснялся жестами.
Когда Жорж Санд узнала о его болезни, она порывалась пойти к нему,
но друзья не позволили, опасаясь, что сильное волнение ухудшит его состояние.
А Шопен за несколько дней до смерти сказал своему другу Франшому:
«Она говорила, что не даст мне умереть без нее, что я умру у нее на руках…»


Забыла ли она его?
Лучший ответ, наверное, слова самой писательницы:
"Жизнь – это глубокая рана,
которая редко затягивается и никогда не заживает".

Их отношения были бурными и завершились
отнюдь не счастливой развязкой.
Но без Жорж Санд не было бы самых проникновенных,
самых пронизывающих душу шедевров Фредерика Шопена.
Да и её жизнь стала бы куда бедней.
Марина51

Сообщение Марина51 » Чт мар 08, 2012 9:33 pm

Мстислав Ростропович. Галина Вишневская.
ИзображениеИзображение

Они стали мужем и женой через четыре дня после знакомства и душа в
душу прожили долгую и счастливую жизнь. Любовь гениального
виолончелиста, интеллигентнейшего человека, трепетного возлюбленного,
заботливого мужа и отца Мстислава Ростроповича и звезды мировой оперной
сцены, первой красавицы Галины Вишневской была такой светлой и
прекрасной, что ее, наверное, хватило бы не на одну, а на десять жизней.

Ландыши и огурцы

Впервые они увидели друг друга в ресторане «Метрополь». Восходящая
звезда Большого театра и молодой виолончелист были в числе гостей на
приеме иностранной делегации. Мстислав Леопольдович вспоминал: «Поднимаю
я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня… Я даже дар речи потерял. И в ту
же минуту решил, что эта женщина будет моей».

Когда Вишневская собралась уходить, Ростропович настойчиво предложил
проводить ее. «Между прочим, я замужем!» — предупредила его Вишневская.
«Между прочим, это мы еще посмотрим!» — ответил он ей. Потом был фестиваль
«Пражская весна», где и произошло все самое главное. Там Вишневская,
наконец, его разглядела: «Худущий, в очках, очень характерное интеллигентное
лицо, молодой, но уже лысеет, элегантный, — вспоминала она. — Как потом
выяснилось, узнав, что я лечу в Прагу, он взял с собой все свои пиджаки и
галстуки и менял их утром и вечером, надеясь произвести впечатление».

На ужине в пражском ресторане Ростропович заметил, что его дама «более
всего налегала на соленые огурцы». Готовясь к решающему разговору,
виолончелист пробрался в комнату певицы и поставил в ее шкаф хрустальную
вазу, наполнил ее огромным количеством ландышей и… солеными огурцами.
Ко всему этому приложил пояснительную записочку: дескать, не знаю, как
вы отнесетесь к такому букету, и поэтому я, чтобы гарантировать успех
предприятия, решил добавить к нему соленый огурец, вы их так любите!..

Вспоминает Галина Вишневская: «В ход шло все что только можно, — до
последней копейки своих суточных он бросил мне под ноги. В буквальном
смысле
слова. В один из дней мы пошли гулять в сад в верхней Праге. И вдруг — высокая
стена. Ростропович говорит: “Давайте перелезем через забор”. Я в ответ: “
Вы что, с ума сошли? Я, примадонна Большого театра, через забор?”.
А он — мне: “Я сейчас вас подсажу, потом перепрыгну и вас там поймаю”.
Ростропович меня подсадил, перемахнул через стену и кричит:
“Давайте сюда!” — “Посмотрите, какие лужи тут! Дождь же только
что прошел!”. Тогда он снимает с себя светлый плащ и бросает на землю.
И я по этому плащу прошлась. Он кинулся меня завоевывать. И он меня
завоевал».

«Каждый раз, когда я смотрю на Галю, я снова женюсь на ней»

Роман развивался стремительно. Через четыре дня они вернулись в Москву,
и Ростропович поставил вопрос ребром: «Или ты сейчас же придешь жить ко
мне — или ты меня не любишь, и все между нами кончено».
А у Вишневской — 10-летний надежный брак, верный и заботливый муж
Марк Ильич Рубин, директор Ленинградского театра оперетты.
Они через многое прошли вместе — он не спал день и ночь, пытаясь
достать лекарство, которое помогло спасти ее от туберкулеза, их
единственный сын умер вскоре после рождения

Ситуация складывалась непростая, и тогда она просто убежала.
Отправила мужа за клубникой, а сама покидала в чемоданчик халат, тапочки,
что попало и — бегом. «А куда бежать? Я даже адреса не знаю, — вспоминала
Галина Павловна. — Звоню Славе из коридора: “Слава! Я иду к тебе!”.
Он кричит: “Я тебя жду!”. А я ему ору: “Не знаю, куда ехать!”.
Он диктует: улица Немировича-Данченко, дом такой-то.
Я по лестнице вниз бегу, как сумасшедшая, ноги подкашиваются, не знаю, как я себе голову не разбила. Села и кричу: “Улица Немировича-Данченко!”
А таксист уставился на меня и говорит: “Да вы пешком дойдете — это рядом,
вон там, за углом”. А я кричу: “Я не знаю, вы меня везите, пожалуйста,
я вам заплачу!”».

И вот машина подъехала к дому Ростроповича. Вишневскую встретила
его сестра Вероника. Сам он пошел в магазин. Поднялись в квартиру,
открывают дверь, а там — мама, Софья Николаевна, стоит в ночной рубашке,
с вечным «Беломором» в углу рта, седая коса до колена, одна рука ее
уже в халате, другая никак в рукав попасть не может от волнения...
Сын три минуты назад объявил: «Сейчас приедет моя жена!».

«Села она так неловко на стул, — рассказывала Галина Павловна, —
а я села на свой чемодан. И все вдруг расплакались, заревели.
В голос заголосили!!! Тут открывается дверь — входит Ростропович.
Из авоськи у него торчат какие-то рыбьи хвосты и бутылки шампанского.
Орет: “Ну, вот и познакомились!”».

Когда Ростропович регистрировал в районном загсе по месту прописки
Вишневской свой брак, регистраторша сразу узнала знаменитую солистку
Большого театра и поинтересовалась, за кого же она выходит замуж.
Увидев довольно-таки невзрачного жениха, регистраторша сочувственно
улыбнулась Вишневской, а с трудом прочитав фамилию «Ро... стро... по... вич»,
сказала ему: «Ну, товарищ, у вас сейчас есть последняя возможность
сменить свою фамилию». Мстислав Леопольдович вежливо поблагодарил
ее за участие, но фамилию менять отказался.

«Без меня не рожать!»

«Когда я сообщила Славе, что у нас будет ребенок, счастью его не
было предела. Он немедленно схватил томик сонетов Шекспира и с
упоением стал мне их читать, чтобы я, не теряя ни минуты, прониклась
прекрасным и стала создавать в себе что-то столь же возвышенное и прекрасное.
С тех пор эта книга лежала на ночном столике, и как соловей над соловьихой
поет по ночам, когда она высиживает птенцов, так и мой муж всегда перед
сном читал мне прекрасные сонеты».

«Подошло время разрешаться от бремени. Слава в это время был на гастролях
в Англии. И он просил, настаивал, требовал, умолял, чтобы я непременно
дождалась его. “Без меня не рожать!” — кричал он мне в телефонную трубку.
И, что самое смешное, требовал этого и от остальных представительниц
“бабьего царства” — от матери и сестры, словно они могли по щучьему
велению остановить схватки, начнись они у меня.

И я дождалась! Вечером 17 марта он вернулся домой, окрыленный успехом
гастролей, счастливый и гордый тем, что домашнее бабье царство выполнило
все его приказы: жена, еле шевелясь, сидит в кресле в ожидании своего
повелителя. И вот как у фокусника из волшебного ящика появляются
всевозможные чудеса, так и из Славиного чемодана полетели на меня
фантастические шелка, шали, духи и еще какие-то невероятно красивые
вещи, которые я не успевала и рассмотреть, и, наконец, вывалилась оттуда
роскошная шуба и упала мне на колени. Я только ахала и от изумления не
могла произнести ни слова, а сияющий Слава ходил вокруг и объяснял:

— Вот это пойдет к твоим глазам... Из этого ты закажи концертное платье.
А вот эту материю только я увидел, мне стало ясно, что это специально для тебя.
Вот видишь, как хорошо, что дождалась меня, — я всегда бываю прав.
Теперь у тебя будет хорошее настроение и тебе легче будет рожать.
Как только станет очень больно, ты вспомни про какое-нибудь красивое
платье, и все пройдет.

Его просто распирало от гордости и удовольствия, что он такой замечательный,
такой богатый муж, что смог преподнести мне такие красивые вещи, каких
нет ни у одной артистки театра. А я-то знала, что мой “богатый” муж и,
как уже тогда писали английские газеты, “гениальный Ростропович”,
чтобы иметь возможность купить для меня все эти подарки, наверняка
за две недели гастролей ни разу не пообедал, потому что получал за
концерт 80 фунтов, а остальные деньги... сдавал в советское посольство».


18 марта 1956 года родилась их первая дочь. Галина Павловна вспоминает:
«Я хотела назвать ее Екатериной, но получила от Славы жалобную записку.
“Умоляю тебя не делать этого. М
ы не можем назвать ее Екатериной по серьезным техническим
причинам — ведь я буквы “р” не выговариваю, и она еще
будет меня дразнить. Давай назовем ее Ольгой».
А через два года на свет появилась и вторая девочка, которую
назвали Еленой.

Классик домостроя

«Отцом он был необыкновенно нежным и заботливым, и
вместе с тем — очень строгим. Доходило до трагикомедий:
Слава очень много гастролировал, и я все пыталась его урезонить,
объясняла, как он нужен своим подрастающим
дочерям. “Да, ты права!” — соглашался он… и начиналось стихийное
занятие музыкой. Он звал девочек. У Лены глаза заранее
были на мокром месте — так, на всякий случай.
А вот Оля была его коллегой-виолончелисткой, очень бойкой
девочкой, всегда готовой дать отпор. Вся тройка торжественно исчезала
в кабинете, а через четверть часа оттуда уже неслись крики,
вылетал Ростропович, хватающийся за сердце, и следом за ним ревущие дети.

Он обожал своих дочерей, ревновал их и, чтобы к ним на даче не лазили
мальчики через забор, посадил вокруг него кустарник с большими шипами.
Занимался он столь важным вопросом со всей серьезностью, и даже
консультировался у специалистов, пока, наконец, не нашел надежный сорт,
чтобы, как он мне объяснил, все кавалеры клочки своих штанов на шипах
оставляли.

Он совершенно не мог видеть джинсы на девочках: не нравилось, что зады им
обтягивают, соблазняют мальчишек; и мне выговаривал, зачем привезла их из-за
границы. И вот, приехав как-то после дневного спектакля на дачу, я застала
там полный мрак и траур. По земле стелился густой черный дым, на
открытой веранде нашего деревянного дома догорал костер. На полу лежала
кучка пепла, а над нею стояли трое — торжественный Слава и зареванные Ольга
и Лена. Горстка пепла — вот все, что осталось от джинсов. И все-таки, несмотря на
всю его строгость, девочки боготворили отца».

Четыре дня

Впереди у них было счастливое, но очень тяжелое время: дружба с
опальным Солженицыным, лишение гражданства СССР, скитания, успех и
востребованность на мировой музыкальной сцене, прилет Мстислава
Леопольдовича в Москву во время августовского путча 1991 года,
возвращение в уже новую Россию.

Ростропович никогда не боялся показать свое отношение к власти.
Однажды после триумфальных гастролей в Соединенных Штатах его
пригласили в советское посольство и объяснили, что львиную долю гонорара
он должен сдать в посольство. Ростропович возражать не стал, он только попросил
своего импресарио купить на весь гонорар фарфоровую вазу и вечером доставить
ее в посольство, где был назначен прием. Доставили немыслимой красоты вазу, Ростропович взял ее, полюбовался и... разжал руки. Ваза, ударившись о
мраморный пол, разлетелась на кусочки. Подобрав один из них и
аккуратно завернув в носовой платок, он сказал послу: «Это — мое,
а остальное — ваше».

Другой случай — Мстислав Леопольдович всегда хотел, чтобы на гастролях
его сопровождала жена. Однако Министерство культуры ему в этой просьбе
неизменно отказывало. Тогда друзья посоветовали написать ходатайство: мол,
ввиду моего плохого здоровья прошу разрешить, чтобы меня в поездке
сопровождала жена. Ростропович письмо написал: «Ввиду моего
безукоризненного здоровья прошу, чтоб меня в зарубежной поездке
сопровождала жена Галина Вишневская».

…Золотую свадьбу звездная чета праздновала в том самом ресторане
«Метрополь», где Вячеслав Леопольдович впервые увидел свою богиню.
Р Корреспондент, когда брал у него интервью, спросил: «Правда, что вы
женились на Вишневской через четыре дня после того, как впервые ее увидели?
Что вы думаете по этому поводу?». Ростропович ответил: «
Я очень жалею, что потерял эти четыре дня».

ИзображениеИзображение
Марина51

Сообщение Марина51 » Чт мар 08, 2012 9:43 pm

Ростропович и Вишневская - История творческой любви

Беларусочка

Сообщение Беларусочка » Пн мар 12, 2012 10:17 am

Мариночка! Спасибо за Жорж Санд и Вишневскую.
Хотела бы почитать про любовь художника Пиросмани. Гвердцители своим божественным голосом поет про него песню.

Тамара Гвердцители - Сердце Пиросмани
Ответить

Вернуться в «Мир увлечений /Досуг, хобби и пр./»